Селезньов Федір Іванович

Селезньов Федір Іванович
Роки життя  1886 —  невідомо
місце народження	Бісерове
місце смерті	Бісерове

Селезньов Федір Іванович

Селезнев, Федор Иванович Селезнев, Федор Иванович Дата и место рождения 1886 г., с. Бисерово, Кировской обл., Россия Дата и место смерти д. Бисерово Отец Селезнев, Иван Мать Селезнева, Пелагея жена Лучникова, Федосья Степановна 6 детей Евдокия, Ирина; Анна; Иван; Алексей; Наталья. Всего было 10, но 4 умерли в младенчестве. братья и сестры Селезнев, Трофим Иванович; Селезнева, Матрена Ивановна; Селезнева, Екатерина Ивановна Россия с. Бисерово, Кировской области Род деятельности портной, гармонист (играл на свадьбах)

З книги "Родовід нашої сім'ї", Кошурникова Н.Ф.

Мой отец был вторым ребенком в семье. Родился в 1886 году в Селезневской деревне. Имел большую родню, его двоюродные братья и сестры жили в селе Георгиево, деревне Головино (это в 11 км от Бисерова), и в Березовских починках (где отбывал ссылку Короленко, это 40 км вниз об Бисерова по Каме). Некоторые родственники еще в мою бытность поддерживали связь с моими родителями. Федор внешне был очень видный: высокий, крепкий, «ядреный» как говорили раньше. Волосы у него были черные, глаза голубые, лицо белое, по характеру спокойный, уравновешенный.

Я была последним ребенком – мизиной (так называли самого младшего в семье), родилась, когда моему отцу был 41 год, потому помню его молодым только по фотографии, которую в последствии увезла первая жена брата Ивана, и не вернула. Из раннего детства запомнила у отца черную бороду, которую маленькая теребила, а порой и спала под ней. Дома у нас всегда было спокойно, ни шуму ни брани, отец никогда не матерился. Мат у деревенских мужиков был обычным явлением. Отец очень любил детей. По словам матери особенно любил старшую Евдокию. Более равнодушно относился к Ирине, которая родилась, когда он служил в армии. Играя с ней шутил: «Тебя ведь, дочь, в кочках нашли» (место под деревней на берегу Камы). Когда родился сын Ваня, радости его не было предела. Когда мои старшие братья и сестры разъехались, я жила с родителями, внимания мне было много.

Одруження з Федосью

Федосья (моя мать) присмотрела в молодости себе жениха – Федора из соседней деревни. Он был видный, общительный, но очень бедный. Думаю, близко познакомились они на «игрышах» (в летние праздники обе деревни гуляли до позднего вечера, ходили игровой дорожкой из деревни в деревню парами, взявшись за руки, перетекали ручейком и пели песни, одну из них до сих пор помню: «Во ку, во кузнице, во кузнице молодые кузнецы…»). В зимние праздники собирались у кого-нибудь в избе, устраивали пляски и игры. Даже я в детстве участвовала в таких праздниках, водили хоровод, пели игрышные песни. Похоже один из таких праздников и положил начало семейной жизни моих родителей. Отец пришел жить к Федосье. Селезнев, Федор Иванович 56 О молодости отца: В свое время отец служил в армии в Ижевске, тогда мама часто к нему ездила, воспоминаний об этом у нее была масса. Мама называла Ижевск «Юж», а добиралась туда на пароходе, палуба которого была завалена арбузами, что ей было в диковинку. Там они с отцом сфотографировались, как сейчас вспоминаю эту карточку: Отец в военной форме, похож на лихого казака, а мама в длинной широкой юбке с красивым фартуком. Красивая была пара.

Федір-кравець

Отец был настоящим работягой. Единоличное хозяйство у родителей было не маленькое. Когда полевые работы заканчивались, наступала передышка. Зимой отец садился за швейную машинку. У него была немецкая «Зингер». Работу ему несли из всех ближних деревень. Помню, что на передней лавке лежали раскроенные шубы, потники (так называлась осенняя одежда) из холстов и магазинных материалов. Маленькая Евдотья не отходила от отца, играла лоскутками, шила одежду и кукол. Однажды, играясь, подставила палец под машинку, палец был проткнут иголкой, все переполошились, но обошлось, зажило. За отцом приезжали из дальних деревень, увозили его в Зобу, Галанино, Георгиево. Обычно он жил там долго, переселялся из дома в дом и шил, пока есть работа. А дома накапливалась мужская работа. Тогда мать запрягала лошадь, ехала за ним и привозила домой. Рубить дрова, привозить сено. Раньше дрова на зиму не заготавливали, лес рос возле самой деревни, это потом его раскорчевали и устроили поля. А тогда, как только нечем было топить, мужики идут в лес, нарубят деревья целиком, принесут домой и свалят за ворота, а домочадцы каждый день пилят и топят печь. И так всю зиму. Отец управится по хозяйству и снова отправляется на заработки. Мама рассказывала об одном случае. Отец долго задержался в деревне Зоба, а дома накопилась работа. Она поехала за ним. Спросила у деревенских где найти портного Федора, ей сказали на свадьбе. Она вошла в дом, где свадьба поет и пляшет (в те времена свадьбы гуляли всем селом). В избе гости, у порогов «глядельщики» (так называли людей, не приглашенных, но пришедших на гуляние). Глядельщики стояли у дверей, дальше проходить им не разрешалось, но хозяева обязательно их угощали. Мелузьга (детишки) забирались на полати, чтобы лучше видеть нарядных жениха и невесту. Мама еле пробралась к Федору, он сидел в окружении женщин и играл на гармошке (он играл очень хорошо, потому на такие мероприятия его приглашали часто). Мама попросила одного, другого, третьего, передать мужу, чтобы он вышел к ней. Но отец, несмотря на это, так и не вышел. Мама постояла под порогом и пошла домой. Отец еще несколько дней доделывал свою работу в той деревне, а как вернулся, мать сняла с вешалки рушник и хлестнула его по лицу, но отец отшутился, на том все и закончилось.

Характер

Федор был большой шутник, а еще он любил хвастать. Например, достанет в гостях кошелек и начнет деньки пересчитывать, зная, что у других денег нет. Мама это очень не любила, но отучить не могла. Вообще шутки у отца были добрые, он их сочинял на ходу и для ребятишек и для взрослых. Мама вспоминала: идем мы на праздник или в церковь. А отец по дороге останавливается, поговорит и развеселит всех, кого встретит, а баб обязательно расцелует. И хоть что с ним делай. Люди в округе знали, что он добродушный и выходки его были известны, никто не обижался и обычно ему отвечали тем же. Как говорила мама отец был трудолюбивый, хорошая опора для большой семьи. Когда образовался колхоз – исправно исполнял все наряды бригадира. Научил меня правильно топтать зароды на сенокосе, это во время войны мне очень пригодилось. Много лет отец работал конюхом. Помню курьезный случай, мне было лет 7-8, лошадей вели на камские луга. Мальчишки забрались на резвых молодых коней, а меня отец посадил на рыжую Тихонихину кобылу. Она была старая, низкорослая и широкая. Особенно хорошо она бегает «наускачь» - т.е. галопом, едешь – качает как в люльке. И вот все ускакали, а я на Рыжухе еду, вдруг она захотела пить, и пошла к ручью, а место там было топкое, я на ее спине не удержалась и скатилась прямо в Селезнев, Федор Иванович 57 трясину головой. Что было дальше не помню, из головы вылетело.

Федір пастух

Последние годы перед войной отец, с братом Алексеем пасли колхозный скот. Стадо было большое, уследить за каждой коровой было невозможно. Однако, потерявшихся вечером, утром обязательно ходили искать, порядки в колхозе были жесткие, за пропажу приходилось платить из своего кармана. Иногда я ходила с отцом пастушить на целый день. Обычно ходили на Каму или Чус. Природа там чудесная: солнце, воздух, чистейшая вода. На лугах черемуха, малина, жимолость, земляника, костяника, черная и красная смородина, грибы. Наши пастухи никогда не приходили домой с пустыми руками. У отца всегда за спиной был пестерь из бересты (аналог современного рюкзака). Если ягоды да грибы еще не поспели, он приносил домой бересту или лыко, лапти и бродни плести. Или ветви ивы, чтобы изготовить морды (сетки для ловли рыбы). Великая Отечественная война, последние годы жизни А потом грянула война. В нашей деревне было 30 домов, и в каждом был мужик. Молодые ушли на фронт, постарше – в трудовую армию. А таких, как мой отец (ему уже было за 50) стали посылать на работы. Я училась в 9 классе. В марте 1943 отца послали в Омутнинск, отвезти подарки для фронта. Нагрузили большой короб вещами, перевязали веревками и отправили его одного в стужу более чем за 100 километров через тайгу. По дороге на Омутнинск у него слегла одна лошадь, это был мерин по кличке Воронко. Отец испугался, ведь за лошадь придется отвечать, он вернулся 10 км пешком в село за ветеринаром. Когда вернулся к коню с врачом, увидел вдалеке мужиков на лыжах, с кусками мяса в руках. Лошадь всю распотрошить они не успели. Врач диагностировал у коня инфаркт. Больше об этой истории не помню ничего, ни куда вещи дели, ничего. Отца по возвращении положили в больницу с воспалением легких. В то время брат Ваня (его комиссовали из армии) был уже дома и работал заведующим райздравотделом. В больнице отец лежал недолго, мы с сестрой Ирой приходили к нему, он очень плохо себя чувствовал: метался по кровати, у него был то жар, то озноб, его трясло. Попросил надеть ему носки, мы надели, напоили чаем, укутали и он уснул. На второй-третий день сбежал из больницы домой. Прибежал по полю 2 километра наскоро одетый и лег на свою широкую деревянную кровать. Обогрелся, обрадовался, что дома и заговорил с нами. Стал наказы давать, как жить без него. Помню, велел дрова заготавливать так: нарубить мелкий лес, связать кучку, тащить домой за веревку. «Но ты ведь, Федосень (так он называл маму) долго тоже не протянешь» - говорил. Но мама пережила его более чем на 30 лет. Отца лечили на дому, приходила фельдшер (жена инженера Григория Ивановича Корчемкина), лекарств тогда не было, она приносила только камфару и сульфидин. Однажды отец стал бредить, говорил, что видел солдат, а среди них мой брат Алеша и муж сестры Тима. Он, говорит, им кричал, а они шли, разговаривали и не обращали на него внимания. Как оказалось, оба они на тот момент уже были мертвы. Отец умер тихо, ему было 57 лет. Похоронили его на бисеровском кладбище, сюдаже, много лет спустя привези и маму. В день его похорон пришла похоронка на Тиму (мужа моей старшей сестры Евдотьи).